Вячеслав Локшин — о ценах, инвестициях и перспективах фармрынка Казахстана

— Надо сказать, что и Казахстан, и другие страны Евразийского союза, в том числе Узбекистан, который пока является наблюдателем в этой системе, продолжают, с одной стороны, расширять список лекарственных препаратов для государственного закупа, а с другой — продолжают давление на ценовую политику компаний, приводя цены к уровню наиболее низких в мире, к турецким, к российским, польским и так далее.

То есть в этом году в Казахстане действительно ценовое регулирование довольно сильно усилилось. Несмотря на наши возражения, Министерство здравоохранения всё-таки нашло аргументы для того, чтобы регулирование оставить практически без изменений и даже усилить. В этот раз решили брать средний показатель среди трёх самых низких стран.

Во всяком случае, система ценового регулирования стала жёстче, и были даже такие риски, что какие-то препараты с рынка уйдут. Ещё пока мы не знаем точных итогов, потому что цены пока работают старые, поскольку препараты ввезены по старым ценам, но, я думаю, что через месяц-два уже на прилавках будут появляться препараты с более низкими ценами.

Ценовое регулирование — это, с одной стороны, фактор позитивный для пациентов и не очень позитивный для производителя, потому что растут цены на логистику, особенно растут в условиях такой политической нестабильности, приходится объезжать, облетать многие страны, естественно, логистика становится дороже. Не снижаются цены на регистрацию, на внесение изменений, идёт дополнительно ценовое регулирование. При этом не ослабили пока ценовое регулирование на безрецептурные препараты. Поэтому я думаю, что эти процессы не очень хорошо влияют на самочувствие компаний на рынке.
С другой стороны, Казахстан продолжает политику дальнейшего внедрения обязательного социально-медицинского страхования, оптимизацию системы. Список препаратов пока не расширяется, но мы ожидаем, что появятся более эффективные и безопасные препараты, какие-то препараты с меньшей доказательностью уйдут из списка закупаемых. По каким-то препаратам вопросы есть — где взять финансы, потому что сейчас это тоже проблема государственного бюджета. На следующий год нас ожидает более жёсткое налоговое регулирование.

То есть у нас впереди ещё больше проблем, чем они были в этом году.

— Вопрос довольно непростой. Мы с самого начала — в прямой дискуссии, в прямом диалоге с Министерством здравоохранения, с его руководством, с СК-Фармацией, с Центром регистрации лекарственных препаратов.

С одной стороны, мы понимаем, что государство увеличивает финансирование, с другой стороны, сравнивая цены в Казахстане, мы видим, что они на порядок выше, чем в некоторых странах с наиболее низкими ценами — такими, как Турция, Российская Федерация, Польша, Италия и так далее.

Производитель допускает здесь серьёзные ошибки, видимо стратегические, когда цена иногда отличается довольно существенно — скажем, с турецкой ценой отличие может быть в два раза. Все понимают, что там рынок большой, государственный закуп большой, но, тем не менее, парламентарии все сегодня следят за ценами на лекарства. Меньшее внимание уделяется даже ценам на продукты.

И, конечно, мы пытаемся дискутировать, находить решение — то есть хотя бы чтобы цена следовала за курсом доллара. Потому что, если посмотреть, курс доллара только за этот год вырос более чем на 10%. И это тоже проблема большая, потому что сегодня цены в тенге стабилизируются.

В общем, диалог есть прямой. Но посмотрим, как ситуация сложится, когда эти новые цены станут реальными, какие препараты будут считаться недоступными физически для граждан Казахстана.
Я думаю, тогда продолжим диалог уже с аргументами, потому что сегодня таких фактов нет. Ассоциация общалась с производителем, мы пока не получили конкретных данных. Но я думаю, что это процессы не новые. Я много лет в фармацевтике работал и в начале 2000-х помню общие совещания с коллегами из Великобритании, Франции, Италии, когда они говорили: «cut the price, cut the price».

То есть речь шла о снижении цен. В Америке эти процессы идут. Сегодня вы видели, что господин Трамп установил, что те, кто не будет производить лекарства в Штатах, — стопроцентная пошлина. Поэтому параллельно идёт процесс призыва к компаниям локализовать производство, инвестировать в научные исследования.

Я думаю, что к началу 2026 года более чётко стабилизируется политика государства в отношении локализации, потому что простая локализация ещё одного генерика или препарата, который на рынке более двадцати — двадцати пяти лет, — это не выход из положения. Всё-таки нужен какой-то триггер развития науки, научных разработок, появления оригинальных препаратов в Казахстане, какая-то коммуникация с соседями, с Узбекистаном.

Я эти вопросы поднимал: все хотят производить одни и те же препараты, а зачем? Для таких маленьких рынков, наверное, нужно как-то объединиться — мы, скажем, онкологически, кто-то против диабета. То есть эти вопросы надо решать, открывать рынки, но вот эта специализация когда-то в Варшавском договоре решалась: там одна страна делала консервы, другая — лекарства.

Я думаю, что не такой жёсткий договор, но, по крайней мере, понимание этого: если мы будем знать, что производим не для рынка в 20 миллионов граждан, а, скажем, для рынка, в котором живут хотя бы 50 миллионов с Узбекистаном, где очень незначительная доля государства в государственном закупе, — я думаю, что тем самым мы улучшим условия для пребывания лекарств и улучшим рентабельность этих препаратов. Однозначно.

— Положительные тренды в том, что на рынок приходят новые компании, открываются представительства, больше компаний, которые биологически активные добавки привозят на рынок.

Государство не отказывается от своих обязательств. И, более того, руководство правительства заявило, что с ростом налогов появятся ресурсы. НДС тоже вводится на лекарственные препараты, в том числе, и исключение будет для препаратов, которые идут в госзакуп.

Пока большого позитива нет, потому что очень много негодований по поводу, якобы, нарушений в системе государственного закупа. И действительно, многие цены, которые были (а сравнение показывает, что цены отечественных препаратов, генериков, превышали такие же цены значительно в Российской Федерации, в других странах), вызывают вопросы. Рынок должен быть более прозрачным. Для одной компании, которая на рынке не пребывает, почему-то цена регулируется в меньшей степени. Поэтому сегодня идёт процесс большей открытости — это очень важно.

— Вопрос локализации поднимается давно, с 90-х годов, когда доля отечественного производителя была не более 2%, и, конечно, удалось преодолеть эти цифры, вырасти в десятки раз. Сегодня отечественные производители составляют около 25–30% — ближе в упаковках, так скажем, на рынке. В денежном выражении — меньше. В государственном закупе их доля в упаковках — почти половина.

Но надо сказать, что производятся в основном генерики, цены на них не самые низкие. Десятилетние договоры, не думаю, что дали большие результаты: слишком длительный период. Компания с высокими ценами производит локально, конкуренты из соседних стран могут предложить цену иногда в два с половиной раза дешевле — мы это видим. Поэтому, я думаю, что пора ставить условия отечественным производителям об их инвестициях в научные исследования и в разработку новых лекарственных препаратов.

Я считаю, что это нонсенс, что на разработку новых лекарственных препаратов деньги даёт Министерство науки и образования. Зачем? Это должны делать производители, если это интересные разработки. Я думаю, что клинических исследований очень мало проводится в стране, в том числе отечественными производителями.

И сегодня Министерство здравоохранения это понимает, ведёт переговоры со странами Бигфармы, и есть успехи: компании Hoffmann-La Roche, AstraZeneca начали производство своих препаратов. Понятно, начали с упаковки, но я думаю, что этот процесс будет углубляться.

Поэтому здесь должна быть улица с двусторонним движением. Мы отдали рынок нескольким компаниям — да, спасибо им: во время пандемии они нас выручили. Но сегодня нужно говорить о том, что надо инвестировать всё-таки в науку, в том числе. Просто штамповать лекарства могут все. Сегодня нет пандемии.

— Надо сказать, что инвестиционная политика — это приоритет нашего государства. Об этом говорит президент, и действительно, все его действия направлены на привлечение дополнительных инвестиций в экономику страны — особенно в разработку новых месторождений, в добычу ресурсов с Китаем, Францией, США, Российской Федерацией. Крупный бизнес идёт в Казахстан, действительно пытаются создать оптимальные условия для пребывания здесь, в том числе для локализации производства.

Но всё это ещё недостаточно, ведь соседи занимаются тем же самым. Очень активно сейчас работает в этом направлении Узбекистан, привлекая партнёров. Поэтому да, инвестиции идут, есть примеры производства, строятся новые предприятия, но мы только в начале пути ещё.

К сожалению, много лет было упущено, и коррупция очень много съела, так что сегодня, видите, идут по пути налогового регулирования: то есть будут налоги усиливаться, НДС вводится на те сферы, в которых его не было (медицина, фармацевтика). То есть от того, чего мы когда-то ушли, мы возвращаемся к этому. Более жёсткое регулирование индивидуальных предпринимателей.

Такова жизнь. Мы живём в цивилизованном большом мире, и во всём мире такие процессы идут. Посмотрите: налоги во Франции составляют 50 и более процентов, и в других европейских странах делать нечего — приходится вот так немножко потуже взимать пояса.

Но Казахстан — страна особая, с огромными ресурсами и возможностями. И сегодня наше руководство страны пытается реализовать эти возможности, используя потенциал науки.

На прошлой неделе состоялось заседание Национального научного совета по науке и технологиям, членом которого я являюсь. Заседание проводил сам президент Касым-Жомарт Кемелевич Токаев, и вот было уделено очень большое внимание развитию атомной промышленности и строительству новых атомных электростанций. Первую будет строить «Росатом», ну а дальше — ещё две электростанции: китайские и французские строители. То есть сегодня энергетике уделяется внимание в целом. Инвестиционный климат Казахстана — позитивный.

— Искусственный интеллект и цифровизация названы основными драйверами развития экономики страны на будущее.
У нас несколько дней назад в Казахстане создано Министерство искусственного интеллекта и цифровизации, и министр получил ранг вице-премьера. То есть сегодня обращено внимание на необходимость внедрения искусственного интеллекта во все сферы экономики — банковский сектор, здравоохранение. И работа такая ведётся, научные исследования проводятся. Я думаю, что значительно легче станет проводить и научные исследования, и разработку новых лекарственных препаратов.

Сегодня прозрачность всех процессов очень важна, и здесь роль искусственного интеллекта тоже значительна. Я думаю, что эти процессы действительно сделают страну более конкурентоспособной.
И, конечно же, мы должны сюда привлечь клинические исследования, в которых тоже можно использовать искусственный интеллект — как фактор, который ускорит и улучшит их качество.

— Процесс гармонизации довольно непростой. Мы идём по нему уже много лет. Я — один из тех, кто поддерживает процесс гармонизации, который позволит расширить наше фармацевтическое пространство и сделать его более привлекательным для производителей.

Но процесс идёт довольно непросто. Я в декабре прошлого года участвовал в переговорах министра здравоохранения Российской Федерации Михаила Альбертовича и Акмарал Шарипбаевны, министра здравоохранения Казахстана. Один из вопросов, обсуждаемых министрами, был вопрос гармонизации: взаимное признание, задержка, рецензирование замедляют процессы.

И, конечно, сегодня вынуждены ряд препаратов перенести в национальную систему регистрации. Но жаль, что наши регуляторы так сложно находят общий язык, не могут создать единую IT-систему.

Есть проблемы в реализации этого важного политического решения. Решили: надо двигаться, встречаться и сближаться в своих интересах, не перетягивая канат друг на друга. Как-то доли распределить вне зависимости от того, куда обращается заявитель.

Деньги должны делиться. Я думаю, что это всё легко решается. Граница это давно решила: на границе платят таможенную пошлину, и она распределяется между странами-участницами. То же самое надо делать и с регулированием.

И взаимное доверие — проверить, кто как работает. Ответственность должна быть повышена.
Но проблемы остаются. Не так много препаратов прошли Евразийскую регистрацию. Поэтому эти вопросы нужно решать быстрее.

— Абсолютно верно. Но я думаю, что любую информационную стену можно выстроить, если будет на то политическое решение. То есть решение принято, исполнители определены.
И сделать это уже давно можно было, но делается всё очень медленно.
Потому что мы на прошлом Евразийском фармацевтическом форуме довольно жёстко говорили об этих процессах, о необходимости гармонизации. Мне казалось, что процессы вроде бы как пошли, потому что я был под впечатлением встречи с министром здравоохранения Российской Федерации.
Но, мне кажется, не такой большой толчок получили регуляторы, чтобы начать сближение.

— Я думаю, да. Я думаю, что нужны встречи и взаимные решения. Они должны объявить, что мы обо всём договорились, и процесс очень быстро идёт. Это надо делать.

Казахстан сегодня пошёл по пути создания системы ускоренной регистрации для тех, кто зарегистрировался в европейских странах, — в виде национальной композитной услуги.

И правильно. Чего голову морочить, если препараты зарегистрированы в мире? Мы слишком большие барьеры создаём.
Мы же служим не каким-то политическим целям — мы служим всего-навсего пациентам, которые болеют и которым нужны эффективные лекарства. Если мы доверяем европейской системе регистрации, американской, японской, — надо доверять.
Я понимаю, что много политики, но всё-таки интересы пациентов должны быть выше всего.

— Я думаю, что скорость принятия решений. Решение вопроса о локализации, решение вопросов о начале клинических исследований на территории наших стран. И, конечно, ценовая политика тоже будет очень важна, потому что, я думаю, с ценами не надо сильно упираться.

Если вы решили в Турцию пойти с ценой значительно ниже, то будьте готовы и в других странах дать такую же цену. Ни у кого нет лишнего бюджета. Это правильно делают, по большому счёту, регуляторы, Министерство здравоохранения, у которого тоже ограниченный бюджет. Они ориентируются: депутаты видят эти самые цены, и поэтому мы должны либо пытаться объяснить, почему мы в одной стране приходим с такой ценой, а в другую — с другой, и тогда решать, что мы выбираем — физическое присутствие препарата или цену.

Но я думаю, что все производители — никто не отказался от того, чтобы идти навстречу и договариваться. Это важно. И если мы договоримся, то будет присутствие на рынке. Не договоримся — значит, кто-то уйдёт и потеряет здесь большие деньги, на самом деле.

Потому что в будущем Казахстан показывает пример: уже сегодня почти 45% фармрынка страны представлено средствами государства, то есть фонда обязательного социального медицинского страхования.

— Мы являемся партнёром государства, и мы защищаем интересы международных производителей в нашей стране.
Мы заинтересованы в создании цивилизованного, открытого рынка, в котором государство будет активным участником процесса закупа лекарственных препаратов.
Наша основная цель — дать пациенту качественные, эффективные, безопасные лекарственные препараты по доступной цене.
И вот эту цель реализовать для членов ассоциации — ведущих мировых производителей, я думаю, это и есть основная наша цель на перспективу работы в нашей стране, в Казахстане.